Семенов-Тян-Шанский П.П-арбитр кыргызов в межродовых спорах

В тот год, когда П.П. Семёнов прибыл на Тянь-Шань, ему было 30 лет. В государственную службу вступать и не думал, «заботясь только о научных интересах, в особенности, Внутренней Азии», – пишет он в своих мемуарах «Путешествие в Тянь-Шань в 1856–1857 годах».

Однако силою исторических обстоятельств П.П. Семенов оказался в гуще не только научных интересов, но и социально-политических, можно сказать, судьбоносных событий, связанных с началом присоединения Кыргызстана к России.

В 1855 г., почти за год до прибытия П.П. Семёнова на Тянь-Шань, под сводами Омского губернаторского дворца Качыбек Шералин с Кораном в руках принёс присягу на верность России. Присутствующие на церемонии скрепили присягу подписями, султаны и бии приложили свои печати и родовые тамги. Верховный манап племени бугу Боромбай символически возводился в полковники русской армии.

Впоследствии Пётр Петрович неоднократно откликался на просьбы Боромбая помочь в урегулировании отношений между племенами бугу и сарыбагыш. До полного урегулирования всех старых и возникающих то и дело новых проблем пройдёт немало времени, и П.П. Семёнов окажется не только свидетелем, но и активным участником этих событий.

Произошла встреча Г.И. Гасфорта и с молодым учёным П.П. Семёновым. Принял Гасфорт ученого очень приветливо: приезд командированного в его край члена пользовавшегося тогда уже большим авторитетом Русского Географического общества был как раз в интересах генерал-губернатора, искавшего всякой поддержки в своих начинаниях со стороны независимых беспристрастных и сколько-нибудь авторитетных свидетелей его действий. Учёный выразил глубокое сочувствие Географического общества к деятельности Гасфорта в этом районе и сообщил ему, что общество поручило ему изучить как природу мирно завоеванного им края, так и успехи в нем русской колонизации…[1: 51].

Гасфорт высказал надежду на понимание Обществом его роли как носителя просвещения в Средней Азии, и что его мирное завоевание богато одаренного природой края будет оценено впоследствии историей, а пока что ему приходится радоваться, что уважаемое всей Европой Русское Географическое общество обратило внимание на только что занятый край, и он приветствует молодого ученого, стремящегося к его изучению.
Гасфорт обещал содействовать ученому предписанием местным властям оказывать самое широкое воздействие его исследованиям и дать ему достаточный конвой для поездки в горы Заилийского края, а также посылать вслед топографов для съемки, по возможности, всех маршрутов экспедиции [1: 52].

Первые впечатления омрачались довольно серьезной, далеко не мирной обстановкой, царящей в крае. В частности, один из военных – Хоментовский – предупредил П.П. Семёнова о том, что на восточной оконечности Иссык-Куля он может не обнаружить местных жителей, потому что вследствие продолжительной и кровавой распри между двумя соседними племенами кыргызов – сарыбагышами и бугинцами – последние бежали с Иссык-Куля на восток, а первые еще не осмелились занять родовые бугинские земли, то есть восточную половину иссыккульского бассейна.

Можно было наткнуться на блуждающие отряды (баранту) той или другой стороны, но эту племенную распрю кыргызов Хоментовский считал благоприятным обстоятельством для путешествия, ибо каждая из враждующих сторон, очевидно, будет искать сочувствия и поддержки русского ученого.

П.П. Семёнов сразу же принял деятельное участие в примирении враждующих сторон. Он приехал к Умбет-Алы, чтобы попробовать сделаться его тамыром, и передал ему подарки, за которые семейство Умбеталы отдарило его тремя прекрасными конями. «Таким образом Умбет-Алы, согласно киргизскому обычаю, сделался моим тамыром», – заметил П.П. Семёнов [1: 52].

Современному читателю остаётся удивляться, каким образом молодому ученому удалось стать тамыром, когда распри между обоими кыргызскими племенами, владевшими бассейном Иссык-Куля, были в полном разгаре. Номинальные подданные Китая – богинцы, вытесненные кокандскими подданными – сарыбагышами из всего бассейна Иссык-Куля, стремились вернуть себе принадлежащую им восточную половину иссыккульского бассейна, а потому решились вступить в переговоры о принятии их в русское подданство. Каждый род, в него вступавший, избавлялся тем самым от баранты со стороны родов, находившихся уже в русском подданстве, и мог победоносно бороться со следующим еще независимым родом, так как чувствовал себя под покровительством и защитой России.

«Тогда, – отметил П.П. Семенов, – и следующий род, окруженный со всех сторон возможными врагами, вынужден был искать себе, в свою очередь, спасение в переходе в русское подданство» [1: 142]. Это ученый уяснил сразу и стремился благоразумно содействовать умиротворению враждующих между собой племен.

Российские военные, и не только Хоментовский, но и Перемышльский и другие со своим «простым здравым смыслом» понимали это положение кочевников и чувствовали неизбежность принятия ими русского подданства. В то же время они сознавали необходимость оказания им в какой бы то ни было форме помощи именно тогда, когда они обращались к русским. Русские обычно старались как-то «уладить» отношения между племенами, прекратить не только барымту, но и любые другие споры методом «народной дипломатии», что в свою очередь усиливало чувство доверия к русским у местных родоправителей.

Сами кыргызы всё чаще стали обращаться к русским с просьбой выступить в качестве арбитров в разрешении достаточно сложных и спорных проблем в их собственных взаимоотношениях.

В мемуарах «Путешествие в Тянь-Шань в 1856–1857 годах» П.П. Семёнов достаточно подробно описывает один из эпизодов его участия в разрешении серьёзного спора по «обычному киргизскому праву». Как описывает П.П. Семёнов, спор разрешался судом биев (мировых судей) – по три от каждого племени, в присутствии старших султанов обоих племен и пристава Большой Орды [1: 147–148].
При этом бии, руководствуясь тем же обычным правом, должны были выбрать председателем или суперарбитром лицо, постороннее обоим племенам и совершенно беспристрастное.

Таким лицом бии единогласно признали Семёнова П. П. как человека, приехавшего издалека, но не принадлежащего к местной администрации, с репутацией «ученого человека», уже популярного между «киргизами Большой Орды».

Как пишет П.П. Семенов, он с радостью согласился принять активное участие в деле, которое сразу знакомило его не только с личностями, державшими в руках судьбу всей Орды, но с местным киргизским обычным правом, их мировоззрениями, уцелевшими в своей первозданной чистоте.

Следует заметить, что во время путешествия П.П. Семёнов встретил здесь немало «старых героических и гомерических типов». Ученый, благодаря активному участию в таких судах, выяснил изменяющееся постепенно общественное положение биев в новых условиях. На съезде «пристав представил ему обоих султанов (султан атбанов – Тезек; султан дулатов – Али), а когда они вошли в юрту, то там приветствовали российского ученого избравшие его своим суперарбитром бии.

Личности биев интересовали П.П. Семенова в первую очередь тем, что в них ученый видел не наследственных сановников, а народных избранников. Впрочем, оказалось, что в половине XIX в. никто не выбирал, и никто не назначал биев. Это были просто люди, указанные общественным мнением, к которым все нуждающиеся в правосудии обращались по своей доброй воле за разбирательством своих споров, как к лицам опытным и составившим себе всеобщую известность своей справедливостью, своим умом и другими качествами, но в особенности тонким знанием обычного народного права.

«Между такими лицами, – пишет П.П. Семенов, – были и люди знатные, белой кости, нередко и люди черной кости, но, во всяком случае, люди, прославившиеся своими несомненными личными достоинствами» [1: 148].

Кочевья этих людей были всем известны, и чем большей славой они пользовались, тем более имели клиентов.

На данный съезд бии обеих сторон были вызваны правителями, которые в их выборе руководствовались исключительно общественным мнением.

П.П. Семёнов, разумеется, прежде чем отправиться на съезд, разобрался в существе спора, возникшего между двумя родами и требующего незамедлительного решения, тем более что сами спорящие хотели разрешить его мирно.



А спор, подлежащий рассмотрению съезда, состоял в следующем: дочь одного знатного кыргыза (казаха), по имени Бейсерке, из племени дулатов была просватана сыну не менее знатного представителя из племени атбанов. Родители жениха и он сам уже выплатили весь калым, и молодой человек получил право взять свою невесту в жены. Но каково было всеобщее удивление, когда по приезде жениха для знакомства, невеста почувствовала к нему большую антипатию и решительно заявила, что не хочет быть его женой, а на уговоры своих родителей отвечала, что её, конечно, могут взять силой, но что живой она ни в каком случае ему не достанется. Зная характер молодой девушки, родители не сомневались в том, что она не отступит от своего решения, «которое было почти неслыханным нарушением обычного права».

Родители, в то же время очень жалели свою любимую дочь, и приняли её сторону, заявляя, что готовы на всякие жертвы для её выкупа и спасения, и что сами они теперь тоже отказываются от брачного договора.

Красота дочери Бейсерке, её самобытный ум и отвага привлекли на её сторону не только весь её род, но и все племя дулатов, и если бы жених принадлежал к этому племени, то дело могло бы уладиться, так как жениха и его родителей можно было бы уговорить отказаться от невесты за возврат калыма и крупное вознаграждение. Но так как жених принадлежал не к одному племени с невестой, то все племя атбанов сочло инцидент за народное оскорбление и подняло все свои старые многолетние счёты с дулатами, усиленные ещё и личной враждой между султанами обоих племен.

Насколько высоким рангом доверия и уважения был наделен П.П. Семёнов и его сопровождение, свидетельствует само начало съезда. Была выставлена очень обширная юрта, богато убранная бухарскими коврами. Перед ней гости были встречены старшими султанами обоих племен. Это были: с одной стороны, славившийся во всем Семиречье своим умом и отвагой султан атбанов Тезек, очень популярный во всей степи, а с другой – очень известный своим богатством и гостеприимством, несколько надменный старый султан дулатов Али.

«Судоговорение» вёл П.П. Семёнов. Оно началось с того, что знатный Бейсерке ввел в юрту в качестве подсудимой свою дочь, которая была вызвана на суд по требованию ведущего, то есть П. П. Семёнова. Дочь Бейсерке, стройная 19-летняя девушка, поразила всех присутствовавших своей красотой и необыкновенным благодушием.

Громко и энергично произнесла она свою «защитительную речь». Она объяснила, что вполне сознает права на неё жениха, его родителей и всего племени атбанов и что суд, вероятно, решит дело не в её пользу, но что она ни в коем случае живой не достанется своему мужу, а что получить её мертвой ни жениху, ни его родителям нет никакой выгоды.

После того, как девушка закончила свою «защитительную речь», П.П. Семёнов обратился к биям со своим предложением, немедленно переведенным на кыргызский язык. Он заметил, что, разумеется, все дело должно быть судимо по народным законам, но заметил также, что по русским законам нельзя принудить девушку идти в замужество, без её на то согласия, а потому следовало бы искать из этого дела такой выход, который, «удовлетворяя киргизским законам, не имел бы последствием бесполезную смерть девушки, высказавшейся так решительно перед всеми».

Для доверительного, но справедливого разрешения столь сложной проблемы П.П. Семёнов предложил выполнить два важных условия, с которыми были согласны обе спорящие стороны:

– справедливое удовлетворение интересов жениха и его родителей;

– удовлетворение чести обоих племён.

Причем по поводу первого он заметил, что бии как мировые судьи, позаботятся, прежде всего, о примирении обеих сторон; по второму, – оба племени здесь прекрасно представлены и пользуются народным доверием биев и своими султанами. П.П. Семёнов выразил надежду, что съезд найдет возможность выйти из затруднения с полным удовлетворением чести обоих племен.

Для справедливого решения проблемы с обеих сторон были представлены, кроме биев, достаточно уважаемые и известные обоим племенам представители – знатоки обычного права.

Все участники съезда занимали специально определенные им места, согласно «статуса». В глубине юрты, против выхода, на самом почетном месте был разостлан богатый текинский ковер, на котором П.П. Семёнова посадили рядом с полковником Перемышльским, а за ними, на малозаметном месте поместился переводчик.

Направо от П.П. Семёнова занял место султан Тезек, а налево от Перемышльского – представитель другой стороны, не хотевший допустить насильственного похищения у его племени «прекрасной Елены».

Далее по обе стороны центральной группы расположились на отдельных ковриках величественные фигуры шести биев.
Итак, съезд начался, и бии принялись обсуждать дело по существу. Сначала всё происходило спокойно, но потом суд стал превращаться в открытую ссору.
Все три атбанских бия доказывали, что отказ невесты и поддержка её родителей являются неслыханным правонарушением, которое является оскорблением всего племени.
Сторону дулатов представлял Джайнак – дядя невесты, который заявил, что со стороны невесты и её родителей действительно имеет место правонарушение, но и со стороны жениха правонарушение произошло ещё раньше. Дело в том, что, по кыргызским обычаям, дочь знатного человека может быть только первой женой, и никогда родители белой кости не согласятся выдать свою дочь во вторые жены.

Родители невесты, заключая брачную сделку, не знали о другой жене. На самом деле вины жениха здесь не было: он должен был признать своей женой вдову своего брата, что было не только его правом, но и его обязанностью. И этот обычай тоже входил в обычное право.
Итак, жених, сам, не желая того, нарушил права и невесты, за которую уже уплатил калым, и её родителей.
После долгих споров и переговоров биям удалось уговорить жениха и его родителей отказаться от невесты, получив обратно калым, а сверх того ещё и кун (выкуп за принадлежащую уже им невесту) в размере, равном калыму.

Заботясь о сохранении чести атбанского племени, бий Мамай предложил выдать невесту жениху хотя бы на неделю, «а затем он по собственному произволу откажется от неё и отошлет к родителям».

П.П. Семёнов возразил: дочь Бейсерке была привезена на суд, то есть ею уже выражена покорность решению съезда. Но девушку белой кости делать временной наложницей ни в коем случае нельзя. Мало того, нельзя допустить, чтобы в племенном споре восстановление прав одного племени было бы сопряжено с ещё большим нарушением прав другого.

И тут хитроумный султан Тезек заявил, что он не считал себя вправе вмешиваться в суд биев, когда они обсуждали права жениха и невесты. Но когда пошла речь о «восстановлении дорогой ему чести всего племени, им управляемого, он считает себя обязанным высказать свое мнение». Для удовлетворения племенной чести он предложил отказать дяде невесты, присутствующему здесь Дикамбаю, в высватанной им в атбанском племени невесте, конечно, с возвратом и ему калыма, но без уплаты неустойки (куна) и с согласия самого Дикамбая. Дикамбай заявил, что, желая спасти свою племянницу и восстановить мир между двумя племенами, он соглашается на предложение биев» [1: 148–152].

Спор окончился как-то неожиданно. Решив проблемы, бии разъехались. Тезек отправился по аулам собирать своих атбанов для того, чтобы последовать за П. П. Семёновым в экспедицию на помощь старому Боромбаю. Участие П. П. Семёнова в споре по обычному кыргызскому праву во многом способствовало установлению добрососедских отношений племен казахов, и теперь он направлялся к кыргызам Иссык-Куля.


Русский интеллигент П.П. Семёнов – не только великий путешественник-учёный, географ, статистик, но и российский общественный деятель, выполнивший свою подвижническую роль в установлении добрых отношений между первыми русскими людьми и местными народами, населяющими Центральную Азию.