22 июня 1941 года

В этот день тысячи молодых кыргызстанцев получили повестки: мобилизация в Рабоче–Крестьянскую Красную Армию.
Трагическая картина складывается, если сопоставить такие цифры. Всего в 1941–1945 годах в Киргизской ССР мобилизовали на фронт около 370 тысяч человек. А орденов и медалей в военные годы удостоены немногим более 100 тысяч кыргызстанцев. Это означает, что остальные, “неудостоенные”, погибли в первых же боях, не успев попасть в наградные листы.

Республика Героев

Первым из кыргызстанцев получил звание Героя Советского Союза Николай Дмитриев, призванный в РККА из Фрунзе. Его орудийный расчет в составе 1–й Пролетарской стрелковой дивизии с 1 по 10 июля 1941 года сдерживал наступление врага на автостраде Минск — Москва в районе реки Березины. Несколько подбитых танков, бронетранспортеров, уничтоженные пулеметные точки — таков был “березинский счет” артиллеристов. Но и им досталось, потери были большими. Состав дмитриевского расчета дважды обновлялся. Только наводчик Дмитриев оставался бессменным. 10 июля вместо тяжело раненного сержанта он принял на себя командование расчетом. В том бою были подбиты 4 немецких танка. Единственный из всего расчета чудом остался в живых Дмитриев. Из его тела в полевом госпитале извлекли 17 осколков. Указ о присвоении Дмитриеву геройского звания был подписан Михаилом Калининым 31 августа 1941 года.
А хронологически последний Указ о присвоении Героя за подвиги военных лет подписал президент СССР Михаил Горбачев полвека спустя. Парень из пригородного села Беш–Кунгей Исмаилбек Таранчиев 11 июня 1941 года на “отлично” закончил Фрунзенский аэроклуб, затем Оренбургскую школу пилотов. Храбро воевал на штурмовике ИЛ–2, был награжден орденом Красной Звезды. Последний его боевой вылет был 18 марта 1944 года. Таранчиев вместе с воздушным стрелком Алексеем Ткачевым атаковали танковую колонну на шоссе Нарва —Таллин. Их самолет был подбит, превратившись в большой горящий факел. Исмаилбек успел передать по рации: “Иду на таран. Прощайте, товарищи”. Там, где самолет Таранчиева врезался во вражескую колонну, остались гореть шесть танков и три бензозаправщика. Посмертно Таранчиева отметили орденом Отечественной войны I степени, а наградой самой высшей пробы намного позднее.
Разумеется, героями в полном смысле этого слова были не только кавалеры Золотой Звезды. Вот только две судьбы наших земляков, ставшие известными в марте и октябре 1958 года.
В газете “Правда” за 26 марта 1958 года была публикация об удивительной находке — предсмертной записке геройски погибшего под Гжатском в 1941 году фрунзенца Александра Виноградова. Он описал тяжелый бой своей группы с вражескими танками.
А во фрунзенской “Вечерней газете” в октябре 1958 года рассказывалось об обнаруженных под Туапсе в Краснодарском крае останках геройски погибшего красноармейца и его алюминиевой ложки с надписью “Рештук М.К., взят 14.08.1941 в г.Фрунзе”.
Поскольку о находке записки Виноградова повествовала самая главная газета страны, описание его подвига попало, со ссылкой на “Правду”, во многие солидные книги о войне. Рассказ о последнем бое Михаила Кузьмича Рештука остался только на страницах “Вечерки”.

Первый и другие 1417 дней войны

Воскресный день 22 июня 1941 года стал последним на несколько лет вперед общим днем отдыха, как для кыргызстанцев, так и для всех советских людей. С началом войны отменили трудовые отпуска. И по воскресеньям рабочих и служащих если не оставляли у станков и в конторах, то отправляли на сельхозработы. Разумеется, в таком же или даже более тяжком режиме держали и колхозников. Как ни трудно было на фронте, но в тылу многим и многим приходилось еще тяжелее.
Вот типичный рассказ фрунзенской 15–летней девочки, работавшей в 1943 году на военном заводе.
— Единственный раз за месяц мастер отпустил нас с подругой погулять в Дубовом парке. А мы только присели на скамейку, так сразу и заснули. Никаких сил не было гулять. Тут же подошел милиционер, разбудил: “Здесь спать не положено”. Ну мы и пошли быстрее домой. Тем прогулка и закончилась.
Да, конечно, атмосфера всеобщего героизма была в те годы. Выкладывались на фронте и в тылу, не жалея себя. Но была и оставшаяся с конца 30–х годов атмосфера всеобщей подозрительности и страха. Архивные документы свидетельствуют, что с 22 июня начался новый всплеск волны арестов по обвинению в антисоветской агитации и особенно в шпионаже.
По ложным обвинениям хватали людей разных национальностей. Однако прослеживается определенная закономерность. Всю войну “органы” активно арестовывали тех, у кого в паспортной графе значилось “немец”. Досталось даже тем из них, чьи предки переселились на север Кыргызстана еще в конце XIX века.
В 1943 — 1945 годах по такому же сценарию поступали с переселенцами из этнических татар Крыма, чеченцев, представителей других так называемых “наказанных народов”. Доходило и до того, что увольняли с работы в партийных и советских органах и тех крымских татар, которые переехали в Кыргызстан еще в 20–е и 30–е годы.



А на военных заводах и на колхозных полях трудились без различия национальностей по 12 и больше часов в день. Промышленный потенциал Кыргызстана резко вырос уже в первые полгода войны. Во Фрунзе эвакуировались крупные военные заводы из прифронтовой полосы. В Киргизии размещались и сразу вступали в строй Никитовский ртутный комбинат из Донбасса, бердянский Первомайский завод сельхозмашиностроения из Запорожья, Одесская пенько–джутовая фабрика, сахарные и спиртовые заводы из Украины и Южной России, фармацевтические предприятия. Всего в Киргизию переехало 38 крупных фабрик и заводов, большинство из них осталось у нас.
В сухопутную республику были эвакуированы даже военно–морские учебные заведения и семьи военных моряков. В архивных фондах сохранилось благодарственное письмо от 6 ноября 1942 года от семей военных моряков на имя секретаря ЦК Компартии Киргизии А.Токомбаева: “Ваше сердечное и теплое участие к нам и особенно к нашим детям сделало этот день 25–летия Октябрьской революции действительно праздником. Наши дети имеют в этот день все, что они имели в то время, когда их отцы были с нами... Вы лично облегчили нам и нашим детям ужасы и лишения, которые принесла советскому народу эта беспримерная по своей жестокости кровопролитная война”. Документ подписан женами инженер–капитана 1–го ранга Краснознаменного Балтфлота К.Сагоян–Шевченко, полкового комиссара Балтфлота М.Горожанкиной, комиссара полевого госпиталя П.Фроловой и народного ополченца Т.Плоткиной. Интересна предпоследняя строка письма с указанием общего адреса: “гор. Фрунзе, ул.Дзержинского, 44, кв. 9”. Все четыре семьи жили в одной квартире, причем вместе с эвакуированными обычно жили и сильно “уплотненные” (термин тех лет) фрунзенцы, пржевальцы, ошане.
Бытовые условия в войну были неописуемо тяжелы. Вполне типичным был случай, когда эвакуированная во Фрунзе бывшая балерина петербургского Мариинского театра (она же бывшая неразделенная любовь наследника престола цесаревича Николая) занимала угол в квартире на той же Дзержинке и, несмотря на помощь соседей, скоропостижно скончалась от тяжелейшей дизентерии. Эвакуированная престарелая преподавательница танцев неудачно пообедала в базарной столовке.
О том, в каких тяжелых бытовых условиях жил в Пржевальске и во Фрунзе эвакуированный знаменитый биолог профессор Александр Любищев, до сих пор с ужасом рассказывают его ученики. В быту Любищева все изменилось, когда его назначили членом президиума созданного в 1943 году Киргизского филиала Академии наук СССР. До того момента он категорически отказывался от спецпайка и приличного жилья: “Я должен жить, как все эвакуированные”. Только серьезный разговор с инструктором ЦК переубедил ученого: “Теперь как член президиума вы не можете жить, как все. Не позорьте республиканскую науку”.
А эвакуированные в Киргизию институты Академии наук СССР действительно стали основой республиканской науки. Авторами блестящих изысканий, работающих на войну и на тыловое народное хозяйство, в годы войны стали в Киргизии академики К.Скрябин, А.Бах, Н.Цицин и многие другие. Замечательным было и творчество эвакуированного в Кыргызстан Государственного симфонического оркестра СССР. В военные годы благодаря творчеству приехавших во Фрунзе деятелей кино началась история студии “Кыргызфильм”.
Как ни тяжко жилось в войну коренным кыргызстанцам и эвакуированным, они не по приказу начальства, а по велению души формировали целые вагоны посылок с продуктами и теплыми вещами в действующую армию, в осажденный Ленинград, в освобожденные от врага районы. Причем посылки были и от глубоких старцев, и от школьников, в буквальном смысле отрывавших от себя последний кусок.
22 июня 1941 года называют “черным воскресеньем”. Это — правда, но не вся правда. То воскресенье останется навсегда пусть и горькой, но одной из самых значительных дат в истории Кыргызстана и всей одной шестой части обитаемой суши.