Торговля дунган-переселенцев

Развитие товарного земледелия вызвало и активизацию торгового капитала. Под покровительством местных властей купцы вели оживленную торговлю. Сельскохозяйственная продукция Семиречья шла далеко за пределы области. По данным русской администрации, в 1884-1886 гг. только риса было вывезено из Семиречья на 16999 руб.

У семиреченских дунган господствовала стационарная форма торговли в городах и разъездно-меновая - в деревне. Некоторые дунганские торговцы участвовали и в ярмарочно-периодической торговле; последняя форма была распространена среди дунганских гуртоправов - скототорговцев из Пржевальского уезда.

Вплоть до победы Великого Октября скотоводческое и земледельческое хозяйство Семиречья в основном сохраняло еще черты полунатурального. Продукты главных отраслей - земледелия и скотоводства - в Чуйской долине области потреблялись самими хозяйствами, и только незначительная часть их поступала на рынок.

В работе В. А. Васильева «Семиреченская область как колония и роль в ней Чуйской долины» имеются данные о соотношении денежной и натуральной частей дохода от земледелия н скотоводства у группы народностей Чуйской долины (см. табл. 5).

Народность
Доход в % от

земледелие

скотоводство

натур. денеж. итого натур. денеж. итого
киргизы 91,2 8,8 100 66,0 34,0 100
уйгуры 68,8 31,2 100 43,6 56,4 100
дунгане 45,1 54,9 100 54,2 45,8 100
русские 76,7 23,3 100 51,3 48,7 100
Приведенные данные показывают, что товарно-денежные отношения проникли почти во все хозяйства области. Однако этот процесс здесь шел очень медленно, тогда как в центральной части империи капиталистические отношения в данный период почти господствовали. Из табл. 5 видно, что продукты земледелия поступают в бюджет хозяйства киргизов, уйгур и русских еще в натуральном виде, исключение составляет хозяйство дунган, у которых более половины продуктов земледелия идет на рынок. Это свидетельствует с том, что в рассматриваемый период в дунганские хозяйства товарно-денежные отношения проникли гораздо сильнее, чем в другие хозяйственные группы области. Главным фактором, несомненно, являлось усиление в начале XX в. роли торгового капитала в дунганских деревнях.

Рост элементов товарного обмена, какой мы наблюдаем у дунган в дооктябрьское время, отразился на развитии торгово-ростовщического капитала и на формировании нового сословия общества - купечества, игравшего довольно заметную роль существовавшей посреднической торговле Семиречья с Синьцзяном и Туркестаном.

Несмотря на сравнительно широкое развитие у семиреченских дунган купечески-ростовщического капитала, он не превращался в промышленный капитал и, следовательно, не способствовал развитию капиталистического производства.

«Ростовщичество не меняет способа производства,- писал К. Маркс,- но присасывается к нему, как паразит, и приводит его в жалкое состояние. Оно высасывает его соки, истощает еге и заставляет воспроизводство совершаться при все более жалких условиях. На место старого эксплуататора, эксплуатация которого носила более или менее патриархальный характер, так как являлась главным образом орудием политической власти, выступает жестокий, жадный до денег выскочка. Но самый способ производства не изменяется».

В руках отдельных лиц скапливались громадные богатства. Часть средств шла на подарки и подкуп чиновничьей знати царизма, часть - на собственные нужды, но значительная доля превращалась в ростовщический капитал и давала еще большую возможность его владельцам выжимать соки из городской бедноты и крестьян.

Большинство дунганских купцов-ростовщиков жило в городах Пишпек, Верный, Джаркент. В одном только Джаркенте к купеческому сословию было приписано в 1905 г. 167 дунганских торговцев и в Пржевальске-17. Кроме того, из 18021 человека дунганского населения в 1905 г. в городе проживало 5773. Главным занятием дунган в городах Семиречья были торговля и извозный промысел.

У дунган Семиречья был сильно развит торгово-ростовщический капитал. Эта торгово-ростовщическая деятельность дунганской городской верхушки была возможной потому, что в руках купцов-ростовщиков и других эксплуататорских элементов сосредоточивались значительные богатства.

В народных песнях поется о горькой участи трудящихся дунган. Дунганский певец Малову так характеризовал жизнь своего народа:

Всю жизнь я добродетель не встречал,
Всю жизнь я зло и низость обличал.
Какое счастье, если я умру,
Купцу, чиновнику и вору.

В целях извлечения максимальной прибыли торговцы-ростовщики объединялись с баями, манапами, землевладельцами, вместе драли с крестьян три шкуры. Это была основная форма гнета, который испытывал трудовой народ Семиречья, особенно дунганские крестьяне.

О роли торгово-ростовщического капитала в дунганских деревнях и городских слободках говорят и такие факты (сведения на 1913 г.): в дунганском с. Александровка на 494 двора имелось более 69 торговых заведений с оборотом в 30 тыс.руб., в с. Николаевское (ныне с. Каракунуз Курдайсного района Казахстана) на 983 двора было более 10 торговых заведений с оборотом 5 тыс., а в с. Мариинском (ныне с. Ирдык Джеты-Огузского района Киргизии) на 519 дворов имелось 8 торговых заведений, оборот их составлял 17 тыс. руб.

По архивным данным, в 1913 г. в Пишпеке дунганские купцы, торговцы и богатые мещане владели более 50 магазинами, сотнями маслобоек и рисорушек.

Эти данные достаточно ясно показывают, что проникновение торгово-денежных отношений в дунганскую деревню было значительным. Вывод В. И. Ленина о том, что капитализм в России идет вглубь и вширь и охватывает при этом все стороны жизни народов, подтверждается и нашими сведениями о дунганах Семиречья.

С развитием капитализма и усилением в Семиречье роли общероссийского торгового капитала изделия русских фабрик и заводов стали вытеснять кустарные изделия населения области. Расширялись связи крестьянского хозяйства с промышленностью через посредство торгового капитала, забиравшего у крестьян не готовые кустарные изделия, как это было раньше, до вхождения Киргизии в состав России, а сырье для промышленности: шкуры, шерсть, кожи, меха, а также продукты земледелия для российского городского рынка; рис, мясо, масло, яйца и др.

Касаясь непосредственно самих торговых операций, следует отметить, что торговцы бесконтрольно, за бесценок скупали у крестьян продукцию. Так, дунганские торговцы скупали рис у дунганских крестьян Пишпекского уезда по 70-80 коп. за пуд, а продавали его на рынках Ташкента, Чимкента и в Кульдже {в Синьцзянской провинции Китая) по 2,5-3,0 руб. за пуд.

Семиречье в этот период служило не только поставщиком сырья, но и рынком сбыта изделий российской промышленности: мануфактуры, сукна, ниток, спичек, разной тары, сельскохозяйственных орудий - кос, серпов, железных борон, плугов, предметов домашнего обихода - топоров, ножей, пил, лопат, гвоздей, посуды, керосина, а также продукции пищевой промышленности. Все это вытесняло местные кустарные изделия.

В этой посреднической торговле важную роль играли дунганские купцы-торговцы в городах Семиречья: четыре семейства Хи и братья Матянью в Пишпеке, восемь крупных дунганских семейств в Джаркенте, Мачжинфу и Машанло в Пржевальске, Мамило, Мачангун, Шэньсянгун в Верном. Так, в руках братьев Матянью, четырех семейств Хи, Шаньахуна, Машоахуна, Хаса-нахуна, Лосана, Бихуна, Янлову Исмаза, Вонтянфу находилась перепродажа изделий фабрик и заводов из городов Центральной России. Торговые дома восьми семейств дунганских купцов Джаркента вместе с уйгурским купцом первой гильдии Юлдашевым держали в своих руках почти всю торговлю с Синьцзяном. В архивных документах говорится, что дунганские купцы занимали господствующее положение в торговле через Кульджу. Дунганские купцы Мамило, Шэньсянгун, Мачангун вместе с русскими и уйгурскими купцами держали в своих руках торговлю в Верном. Пржевальские дунганские купцы дома Ма (Мачжинфу, Маэрфу, Машанло и др.) были главными поставщиками зерна, растительного масла на рынки Туркестана. Они же были крупными скототорговцами.

В Пишпеке, Токмаке, Пржевальске и Джаркенте дунганские купцы-торговцы играли первостепенную роль в торговле фабрично-заводскими изделиями из России, в свою очередь они поставляли продукты сельского хозяйства для русских рынков. Это имело важное значение для распространения русских промышленных товаров и вытеснения местных кустарных изделий.



Следует сказать, что на кустарные изделия, однако, еще сохранился спрос в скотоводческих хозяйствах Семиречья. Сохранение спроса на кустарные изделия там определялось условиями и бытом кочевников, ибо у них еще господствовали патриархально-феодальные отношения. Но это не значит, что в земледельческом хозяйстве области преобладали товарно-денежные отношения. Как уже отмечалось, продукты сельского хозяйства поступали в бюджет земледельческого хозяйства еще в натуральной форме.

Влияние капиталистических отношений стало сказываться и на развитии местной экономики. Об этом говорит статистика, относящаяся к первому десятилетию XX в. и характеризующая народное хозяйство сельских дунган Чуйской долины: на 1900- 1912 гг. здесь было 1996 дворов, 21 мельница, 10 маслобоек, 28 рисорушек, 78 торговых заведений с оборотом на сумму 52 тыс. руб., 2859 голов крупного рогатого скота, 28825 овец и коз.

Из этих данных вытекает следующее:
Наличие 59 мельниц, маслобоек и рисорушек - свидетельство того, что в хозяйстве дунган Семиреченской области имелось значительное количество механизированных объектов, хотя и примитивных.
Существование 78 торговых заведений с 52 тыс. руб. оборотного капитала подтверждает, что в дунганских селениях были сильно развиты торгово-денежные операции, а следовательно, и торгово-денежный капитал. При этом следует заметить, что в этих селениях были торговые заведения III-IV разрядов. Например, Шамуза Шаншанло имел в селении Александровка торговые заведения III разряда, а Джоншанло Лоу - торговые заведения IV разряда в селении Николаевское (Каракунуз) Пишпекского уезда.
Значительное число лошадей у дунган обусловлено занятием дунган сельскохозяйственным производством, в котором лошади использовались как основная сила. Увеличение поголовья лошадей объясняется и тем, что у дунган был сильно развит извозный промысел.
Наличие большого количества мелкого скота явилось результатом коммерческих операций дунганских скототорговцев. Торговля скотом была сильно развита у дунган Пржевальского уезда. По данным В. Недзвецкого, на 519 дворов в с. Мариинском приходилось 25 тыс. голов мелкого рогатого скота. Ското-торговцы Маэрфу, Мачжинфу, Машанло и другие из Пржевальского уезда были известны далеко за пределами области.
Из сказанного можно заключить, что в рассматриваемый период торгово-денежный капитал проник в дунганское хозяйство, однако в силу некоторых социально-экономических условий он мог лишь пробить брешь в натуральном хозяйстве.

Нужно сказать, что развитие капитализма мало что дало Семиречью в смысле создания здесь промышленности, хотя в Туркестане, и особенно в Узбекистане, в этом отношении были значительные сдвиги. До установления Советской власти в Семиречье были лишь единичные цензовые промышленные предприятия. Местные предприятия области в основном носили сезонный характер. Так, в 1912 г. в Семиреченской области имелось 2110 предприятий с 3811 рабочими, из них в Чуйской долине и Иссык-Кульской котловине было 299 предприятий с 423 рабочими. Эти сведения говорят о том, что данные предприятия по своей экономической структуре являлись предприятиями кустарного типа.

Слабое развитие промышленности в области, особенно в Чуйской долине и Иссык-Кульской котловине, объясняется во многом отдаленностью этих районов от промышленных центров, а также от железнодорожной магистрали. Но главную причину нужно искать в политике самодержавия, которое рассматривало окраины империи как сырьевой придаток промышленного центра. Народы окраин империи, особенно Средней Азии и Казахстана, должны были поставлять хлопок, мясо, шерсть, хлеб, сало и другие сельскохозяйственные продукты, должны были отдать свои земли в переселенческий фонд для расселения здесь безземельных крестьян из внутренних губерний империи. Самодержавие, как и русская буржуазия, не было заинтересовано в развитии промышленности на окраинах России. А промышленные предприятия кустарного типа: маслобойки, мельницы, кирпичные заводы, пивоваренные предприятия и многие другие возникали в результате хозяйственных потребностей местного населения.

В этот период из мелкой торговли выросли крупные торговцы. Наглядным примером могут служить дунганские торговцы, получившие купеческие сословия. Так, если в 1900 г. число купцов у дунган области определялось в 46 человек, то к 1 января 1907 г. их было 190.

Следует сказать, что торговля происходила при чрезвычайно выгодных условиях для торговцев и в высшей степени невыгодных для покупателей-скотоводов. В условиях абсолютной безграмот-ности и неразвитости населения торговля носила хищнический характер и вела к плохо скрытому ограблению покупателей.

Торговля состояла преимущественно в обмене скота и продуктов скотоводства на такие товары, как чаи, нитки, разного рода ситцевые ткани, халаты и другие предметы одежды. Торговцы назначали на эти предметы непомерно высокие цены. Но скотовод знал, что торговец охотно «уступит» ему эти товары в долг на неизвестный срок, конечно, обеспечив за собой право получить за них плату неустойкою в таких размерах, что в продолжение года долг удвоится. Именно на этом торгаши и зарабатывали крупные барыши.

Дунганские торговцы в союзе с манапами и баями области становятся хозяевами отдаленных местных рынков в Пишпекском, Вериенском, Джаркентском и Пржевальском уездах.

Местные купцы-торговцы, имея крупные денежные средства, не вкладывали их в промышленные предприятия, а расходовали на собственные нужды, на подарки царским чиновникам, превращали в ростовщический капитал.

Такова была хищническая особенность торгово - ростовщического капитала в Семиречье, особенно в Чуйской долине и Иссык-Кульской котловины. Следует сказать, что торгово-ростовщический капитал не только сам беспощадно грабил крестьян, но и вовлекал в свои операции расточительных баев и манапов. Киргизские манапы и баи сдавали общинную землю купцам и торговцам. Такие торговцы, как Янло-сан, Вонлофу, Булар, Хасанахунов, Воин Гурба, Янлову Исмазы, Динлода, Янванчи и многие другие, арендовали земли у киргизских манапов, а потом втридорога сдавали их безземельным дунганским крестьянам и на этом наживали крупные состояния. Нужно отметить, что спекуляция землей была наиболее сильно развита в Пишпекском уезде, где дунганские малоземельные крестьяне из-за недостатка земли арендовали ежегодно почти по 5,5 десятин удобной земли. Арендовали они ее не прямо у богатых киргизов, но глазным образом через посредство дунганских сельских богачей-торговцев.

Формы сдачи в аренду земли были денежные и натуральные, однако оплата чаще всего практиковалась натурой. Сельские богачи-торговцы требовали от арендаторов до 50% урожая. Таким Путем бедные дунганские крестьяне стали попадать в зависимость от них и испытывали на себе всю жестокость кулацко-купеческой эксплуатации.

Благодаря своему монопольному положению в торговле сельскохозяйственными продуктами торговцы использовали сезонные колебания цен, получая на этом большие прибыли. Устанавливая цены на сельскохозяйственные продукты, они заставляли крестьян продавать продукцию по низким ценам, а покупать товары по высоким, что наносило огромный ущерб непосредственному производителю - крестьянству.

Эксплуататорами дунганских крестьян было также и дунганское духовенство, которое помогало богачам духовно и физически угнетать население. Представители дунганского духовенства являлись самыми крупными богачами из дунган. Такие представители духовенства, как Шаниахун Моша в Пишпеке, Ливарахун Дин-шанло в Пржевальске, Марсуахун Лоу в селении Николаевском, Джонахун Дунлаза, Джонахун Чинфий, Щемыйахун Шыян, Шойнахун Люлоли и другие, являлись крупными богачами в Се-миречье. Этот список можно бы продолжить, однако и этого достаточно для подтверждения того, что представители дунганского духовенства в большинстве случаев были купцами и торговцами и держали в своей власти население целого селения и даже уезда.

Используя «грозные законы шариата», дунганское духовенство вместе с сельскими и городскими богачами из дунган в союзе с представителями местной царской власти эксплуатировали не только трудящиеся массы дунган, но и киргизов, казахов и другие народы.